Президент Каменного острова - Страница 58

К оглавлению

— Артисты, — сказал Гарик.

— Это не мы придумали, — ответил Сорока. — Наши прадеды.

— И ужи там все время сидят? — спросила Аленка.

— В жару только… — ответили ей.

— И не убегают.

— Им нравится в кувшине.

— Чудеса, — сказала Аленка.

После обеда нас пригласили в дом. Там была всего одна большая комната. Очень светлая. В одном углу новенький телевизор «Волна», в другом — большой квадратный стол. На столе портативная радиостанция, наушники, журнал, микрофон. Сорока подошел к радиостанции, включил. Послышался треск, музыка, разговор.

— Летчики переговариваются, — сказал Сорока. Он дунул в микрофон и сказал:

— Я Сорока. Вернулся Павел Михайлович? Прием.

В наушниках что-то захрипело. Сорока нахмурился и сказал:

— Вернется — сразу сообщи, слышишь? И будь все время на месте… Я проверю.

Снова в наушниках захрипело. Сорока снял их и, немного подождав, сказал:

— Будешь спорить — сменю! И больше не подпущу к микрофону. А с «Грозой» я без тебя договорюсь.

Он выключил рацию. Но не успели мы выйти из комнаты, как Темный (он дежурил у рации и даже не ел с нами уху) окликнул Сороку:

— Опять «Гроза».

Сорока взглянул на нас: очевидно, ему не хотелось при нас разговаривать, но ничего не сказал.

— Я Сорока.

Шорох в наушниках.

— Я разговаривал с аэродромом…

Шорох в наушниках.

— Генерал прилетел?

Длительный шорох в наушниках.

— Я сам поеду с ним… Только мы его просто так не отпустим… После рыбалки у костра. Насчет ухи Леха постарается!

Шорох в наушниках. Лицо Сороки стало хмурым.

— Скажите своему Леве, что он дурак… Все!

Мы вышли из комнаты.

Сорока снял наушники и передал Темному.

— Ты что-нибудь понял? — спросил Гарик.

— Генерал приедет в гости.

— А кто этот Лева-дурак?

— Мало ли на свете дураков, — ответил я.

За спортивной площадкой на опушке леса мы увидели три большие палатки. В доме ребята не живут. Это их штаб. Мальчишки выволакивали из палаток матрасы, набитые сеном, и выколачивали их. Сегодня суббота. Генеральная уборка, как и у нас в доме. Аленка полы выскоблила, старую мебель протерла мокрой тряпкой. Даже стекла вымыла. Неподалеку от дома лежала огромная мачта, связанная толстой проволокой из трех длинных жердей. На конце мачты — мудреное сооружение из алюминия и проволоки. Интересно, как они ее поднимут? Это та самая мачта, о которой отец говорил. Она сделана по чертежу Сороки.

На лужайке Коля Гаврилов привязывал к прозрачному шару вырезанную из картона черную рыбину. Сейчас запустит в небо. Послышался знакомый гул. Над лесом показались три вертолета. Шар с рыбиной взмыл над островом. Вертолеты пролетели, а мы, задрав головы, все еще смотрели на ясное небо. Черная рыбина отчетливо виднелась. Покачиваясь, она поднималась все выше и выше и скоро исчезла.

— Куда она улетела? — спросила Аленка.

— В космос, — ответил Гарик. — Фотографировать обратную сторону Марса.

— Обыкновенный шар-зонд, — сказал Сорока.

— Высота две тысячи, — раздался голос сверху. На высоченной сосне, у самой вершины, был сделан маленький помост. На нем стоял босоногий мальчишка и глядел в прибор, похожий на подзорную трубу.

— Зачем вы эту штуку запустили? — спросил Гарик.

— Люблю шары запускать… — сказал Сорока.

— Две тысячи пятьсот метров, — доложили сверху.

— Я говорил, до Марса долетит, — сказал Гарик.

— Уж сколько лет ученые спорят, есть ли на Марсе жизнь? — сказал Президент. — И никто не узнает, пока нога человека не ступит на эту планету… Если марсиане существуют, то какие они? На нас похожи или на пауков каких-нибудь? Главное не в этом, а вот мирные они существа или воинственные? Марс — бог войны… В Ленинграде есть Марсово поле. Как они встретят нас? Дубинками или хлебом и солью…

— Марсиане пилюлями питаются, — сказал Гарик. — Я где-то читал…

— Это самая интересная планета… — продолжал Сорока. — После Луны полетят туда… Вот увидите.

— Может быть, ты полетишь, — сказал я.

Сорока посмотрел на меня, усмехнулся:

— Может быть…

— Я был на вашем острове, — сказал Гарик.

— Около острова, — поправил Сорока.

— Помнишь, вы угощали летчика ухой? И Серегин отец был. Летчик рассказывал про какого-то Виктора.

Сорока удивленно смотрел на Гарика.

— Ты был ночью на острове?

— Об этом знает ваш медведь… — засмеялся Гарик. — Он целовался с Сергеем… У самого костра.

— Было такое дело, — сказал я.

Президент позвал Колю Гаврилова.

— Посмотри н журнале, кто дежурил у колодца… В прошлую субботу.

Коля ушел и долго не возвращался. Сорока молча ждал. Наконец вышел Коля. Лицо у него было кислое.

— Кто?!

— В субботу? — спросил Коля.

— Не тяни резину!

— Если в субботу, то я…

Сорока посмотрел ему в глаза. Коля замигал и отвернулся. Я еще не видел его таким сконфуженным.

— А если бы это было на границе?

— На границе другое дело…

— Ты нарушил наш устав, — сказал Сорока. Голос у него был жесткий.

— Захотелось послушать Павла Михайловича…

— Вася! — позвал Сорока.

К нам подошел Вася Островитинский. В руке у него толстый сук с паклей. Пакля в дегте. Вася смолил основание мачты. Он кивнул нам и уставился на Президента. С пакли срывались черные капли дегтя и падали в траву.

— На берег, — не глядя на Колю, сказал Сорока.

— В первый ведь раз… — Коля чуть не плакал.

— Поработаешь неделю на кухне, — сказал Президент. — С девчонками.